Пейринг: винцест
Рейтинг: PG-13
Таймлайн: сезон 4 и начало 5
Предупреждение: Перевирание библейской легенды, зашкаливающий пафос
читать дальше
И рожден был Каин в земле
и вскормлен болью людской,
И рожден был Авель в огне
И вскормлен кровью детей Его.
и вскормлен болью людской,
И рожден был Авель в огне
И вскормлен кровью детей Его.
Дин стоит на пороге номера для новобрачных живой и настоящий, но ты видишь, что его волосы словно присыпаны пылью, а глаза мутные и запавшие. Ты моргаешь, и видение исчезает. Вы шагаете друг к другу одновременно, спаиваясь, сращиваясь в одно целое, врастая друг в друга, проникая сквозь кожу и мышцы. Дин обнимает тебя, он такой же, каким был четыре месяца назад. Дин обнимает тебя, и от него пахнет пылью. Ему семьдесят лет.
И питался младший кровью их,
И думал, что ему по силам все,
И забыл он суть свою и кровь свою,
И Он был рад тому.
И думал, что ему по силам все,
И забыл он суть свою и кровь свою,
И Он был рад тому.
Сэм стоит посреди заброшенного склада, и у его ног бьется в агонии черный дым. Ты думаешь, что если он сейчас повернется к тебе, глаза его будут блестеть золотом. Это похоже на тупое шоу «Все, что вы хотели знать о Сэме Винчестере, но боялись спросить». И ты понимаешь, что никогда не хотел этого знать, и рад бы не знать, но ты должен быть тем, кто его остановит. Ты должен убить черноглазую тварь, которая встала между тобой и твоим братом. Сэм встает между вами, и от него пахнет серой. Ты не знаешь его.
И были они как одно целое,
Разделенное надвое, и как два целых,
Становящихся частью большего,
И не могло быть по-иному.
Разделенное надвое, и как два целых,
Становящихся частью большего,
И не могло быть по-иному.
Дин смотрит на тебя так, словно не может выбрать читать ли экзорцизм или сразу посыпать солью. Ты знаешь, что должен ему объяснить. Все не так, как он думает. Тебе нужно это, не для себя, нет. Ты же все понимаешь, ты можешь остановиться в любой момент. Дин так не думает. Дин считает тебя уродом, монстром. Пока еще не говорит этого, но ты же видишь. Ты не урод. Ты должен ему доказать. Ты знаешь только один способ объяснить так, чтобы Дин понял. Ты прижимаешь его к стене и кусаешь его губы, не думая-не думая-не думая о том, что его кровь не подходит.
И созданы они были из плоти одной,
И крови одной, и делили душу,
И соединяли ее снова, сливаясь в одно,
И жили жизнью одной.
И крови одной, и делили душу,
И соединяли ее снова, сливаясь в одно,
И жили жизнью одной.
Ты впиваешься в плечи Сэма так, что белеют ногти, тянешь его к себе, на себя, в себя. Он только твой. Ты подставляешь шею под острые зубы – смотри же, я верю тебе. Ты поворачиваешься к нему спиной – смотри же, я не боюсь тебя. Ты стоном отвечаешь на его почти звериное рычание, и наклоняешь голову – бери же, я весь твой. Ты двигаешься вместе с ним, принимая все, что он хочет тебе дать, и отдавая все, что у тебя есть – смотри же, ты нужен мне. Ты вытрахаешь из него зависимость от черноглазой суки, если не можешь выбить.
И сказал Авель Каину: пойдем со мной,
И ответил Каин: не ведаешь ты, что творишь.
И убил Авель брата своего, Каина,
Не тело его, но душу его.
И ответил Каин: не ведаешь ты, что творишь.
И убил Авель брата своего, Каина,
Не тело его, но душу его.
Ты крепче сжимаешь пальцы на горле Дина, наблюдая, как он постепенно перестает сопротивляться, лишь стискивает твои запястья, и ты не можешь понять, отталкивает он тебя или удерживает. Ты ненавидишь его в этот момент. Ты знаешь, что сейчас он только твой и решать тебе. И ненавидишь его еще сильнее. Ты отпускаешь его горло и поднимаешься. Дин распластан на битом стекле и обломках дерева и надсадно кашляет, пытаясь продышаться. Он говорит тебе не возвращаться, и ты не понимаешь, что он умоляет тебя не уходить, не бросать его. Ты закрываешь за собой дверь, прислушиваясь к хриплому дыханию. Дин мертв.
И принес Каин в жертву Ему и душу свою,
И разум свой, и тело свое, но Он не призрел подношений.
И принес Авель в жертву Ему и плоть Его, и кровь Его, и дитя Его,
и призрел Он жертву, и вернулся Он к детям своим, и прошел Он по земле.
И разум свой, и тело свое, но Он не призрел подношений.
И принес Авель в жертву Ему и плоть Его, и кровь Его, и дитя Его,
и призрел Он жертву, и вернулся Он к детям своим, и прошел Он по земле.
Сэм не смотрит тебе в глаза. Ты ощущаешь его вину, слышишь ее гнилостный запах, видишь, как сгибаются его плечи под тяжестью. Тебе хочется сказать: брось, старик, не из таких передряг выпутывались. Но слова застревают у тебя в горле, потому что твоя вина не легче его. Ты не остановил его. Ты не достучался до него. Ты не нашел слов. Ты не успел. Сэм не смотрит тебе в глаза, потому что видит ненависть, и не знает, что она не для него. Сэм говорит, что ему лучше уйти. Слова перекрывают тебе глотку, и ты не можешь ответить. Ты не останавливаешь его.
И спросил отец Его: Авель, где брат твой, Каин?
И ответил Авель отцу Его: брат мой со мной,
И было так всегда, и навсегда так останется.
И сказал отец Его: да будет это твоим проклятьем.
И ответил Авель отцу Его: брат мой со мной,
И было так всегда, и навсегда так останется.
И сказал отец Его: да будет это твоим проклятьем.
Ты еще чувствуешь мерзостно-сладкий привкус демонской крови, когда сидишь ночью за рулем арендованной шеви. Ты чувствуешь присутствие Люцифера, хотя знаешь, что он не может найти тебя. Пока. Ты хочешь позвонить Дину и рассмеяться вместе с ним над замечанием «старик, да ты крут, ты поимел дьявола». Ты звонишь Дину. Много позже, когда за рулем шеви снова Дин, когда вы уже упрямо замолчали все, о чем так и не смогли сказать, ты просишь его остановиться, и Дин подчиняется. Ты молча вытаскиваешь его из машины, и он подчиняется. Ты раскладываешь его на капоте, и нагревшийся металл запотевает под его судорожно подрагивающими пальцами. Проседает Импала, гудит незаглушенный двигатель, редкие автомобили на ночном шоссе сигналят скабрезно, и натянувшаяся между вами тишина наконец не выдерживает и взрывается, разбрасывая вокруг осколки молчания. Ты вплавляешься в Дина окончательно, врастая в душу, и дышишь его вздохами. Это то, что делает вас людьми.